Уроженец Мордовии готовил к полету космический корабль многоразового использования

Когда бываю на ВДНХ в Москве, на месте, где стоит ставший теперь музеем отечественный космический челнок «Буран», вспоминаю подполковника Ивана Степановича Гузанова. Мое знакомство с ним состоялось в феврале 2010 года в селе Стародевичье Ельниковского района, в котором после выхода в отставку он поселился.    На малой родине испытатель легендарного «Бурана» жил   в доме, который построил своими руками. В последний раз Иван Степанович отметил День космонавтики в 2014 году.  Через десять дней его не стало. Теперь в доме с сыновьями Андреем и Алексеем живет жена Гузанова — София Христофоровна. Дочь Гузановых Елена перебралась со своей семьей в районный центр Ельники. 

Для болгарки Софии Христофоровны место   рождения мужа стало ее второй родиной.    «За годы военной службы Ивана Степановича мы поменяли   много мест жительства, — говорила она. —  Но больше всего общих воспоминаний было у нас о времени, когда муж испытывал «Буран». Он был для него как будто и не корабль, а близкий человек, потеря которого не может быть без боли».

«Так и остался скромнягой!»

Иван Гузанов был одним из специалистов, которые готовили к полету и испытывали космический корабль многоразового использования «Буран». К сожалению, «Буран» стал первым и последним отечественным космическим челноком. 15 ноября 1988 года он сделал два витка вокруг земного шара, а затем успешно приземлился на Байконуре. И был раздавлен там же обвалившейся под тяжестью снега   крышей ангара. 

Другой на месте Ивана Степановича    заявил бы о себе всему миру, а он до последних своих дней оставался скромнягой, каким и был в далекой своей юности, когда мечта о самолетах позвала его в Иркутск.  В Ельниковском районе возглавлял Совет ветеранов, и на этой общественной работе помогал, чем мог, землякам.

Это была сенсация! 

Гузанова вполне можно назвать одним из многочисленных родителей «Бурана», хотя сам он, как человек военный, не сторонник вольных сравнений. «Родитель, — говорил он, — слишком громкое звание, а я рядовой испытатель уникальной техники. В конце 70-х годов я был в    группе летчиков-испытателей, которые должны были летать на советском многоразовом космическом корабле «Буран». Руководил     «бурановской группой» летчик-космонавт Игорь Волков. По фамилии руководителя группу называли «волчья стая». 

Иван Степанович — живой свидетель триумфальной посадки космического челнока. После возвращения из космоса «Бурана» на взлетно-посадочную полосу, с которой до этого взлетел, он почти сразу был готов к новому   полету.  А продолжался его полет   205 минут. Но, в отличие от заморского корабля «Шаттл», он совершил посадку не под управлением пилотов, а полностью в автоматическом режиме, что стало тогда настоящей сенсацией.  Такое в истории мировой космонавтики случилось впервые. Все поразились удивительной точности, с какой корабль приземлился при разыгравшемся в момент посадки сильном ветре. Ветер пришел со стороны Аральского моря, и его порывы достигали 20 метров в секунду. Но автоматика «Бурана» выбрала оптимальную траекторию и вывела его точно на посадочную полосу. Боковое отклонение от осевой линии полосы составило всего 3 м, продольное — 10 м. Это была высочайшая точность!

—  А ведь еще до того, как «Буран» поднялся в космос, его разработчиков   открыто упрекали в пристрастии к автоматике, — говорил И.С. Гузанов.  — Приоритет, мол, отдаете ей, а не космонавтам. Противниками автоматики были даже космонавты Игорь Волков, Алексей Леонов. Но надо было видеть лица оппонентов после приземления корабля. Удивленные глаза и совершенно растерянные лица!  Последующий опыт тоже подтвердил, что конструкторы выбрали правильный путь. Вмешательство человека нужно только в том случае, если автоматика со своими задачами не справляется. 

Достойный ответ                            

Работа над проектом «Буран» началась после того, как в середине 1970-х годов американцы заявили о своем стремлении к широкой милитаризации космоса. Один из отцов советской космической техники по поводу американских планов   о многоразовых космических кораблях заявил: «Это очередной блеф, которым нас пытаются запугать». Многие конструкторы оставались сторонниками пилотируемых станций и кораблей.                                       

— Но мы сумели ответить американцам достойно, и этим ответом стал «Буран». Политическое решение состоялось после заседания Совета обороны, на котором прозвучало: США, запустив «Спейс Шаттл», смогут получить решающее военное преимущество в плане нанесения упреждающего ракетно-ядерного удара. СССР стремился удержать лидирующее положение в космосе, обеспечить страховку от всяких сюрпризов.       

Иван Степанович Гузанов слышал, и не раз, что «Буран» — это копия американского «Шаттла». Но принципиально с этим не соглашался: «Спейс Шаттл» без челнока не может быть использован. У него работающие на участке выведения маршевые ракетные двигатели установлены на челноке. А ракета-носитель «Энергия» на «Буране» может выводить как корабль, так и полезную нагрузку до 100 тонн. Двигатели созданы НПО «Энергия» под руководством Валентина Петровича Глушко. Равных им и в мире нет».

Сбитый с орбиты    

Гузанов искренне считал, что отечественный корабль многоразового использования стал «одноразовой салфеткой» только потому, что был создан в самое неудачное для этого время. В 1992 году программа «Энергия-Буран» решением Бориса Ельцина была закрыта. В казне не оказалось денег ни на что. Решили сэкономить за счет того, что пока само требовало миллиардных вложений. Президента не убедили даже маститые академики, которые говорили, что отказ от «Бурана» очень плохо отзовется на научно-техническом прогрессе страны.

«Энергия-Буран», по словам Гузанова, была не самой дорогостоящей, но, бесспорно, выдающейся программой, и даже вершиной достижений отечественной ракетно-космической техники. Так и не доведенная до логического завершения, она все равно продемонстрировала огромные возможности и даже преимущества России, которая может сделать все, но не всегда знает, как распорядиться тем, что уже сделала. «Подумать только: на «Буране» не было ни одной импортной детали! Более того, было разработано свыше 600 новейших отечественных технологий, половина из которых    могла достойно конкурировать с лучшими мировыми образцами. Очень жаль, что в России оказались востребованными лишь немногие из них».                                         

Подполковник Гузанов рассказал при нашей встрече с ним и о том, что у слетавшего в космос «Бурана» были к моменту закрытия программы «двойники». Пока первопроходец дожидался конца в ангаре, ставшем для него саркофагом, второй экземпляр с ракетой готовили к стыковке со станцией «Мир». Переоборудованный, он остался в музее «Байконур». Третий, готовый почти наполовину, не достроили в Тушине.

Частица жизни    

К испытаниям «Бурана» И.С. Гузанова привлекли в самом начале программы. К тому времени он успел окончить авиационные училища в Иркутске и Киеве и служил в Астраханской области, где располагался НИИ военной авиации. Но еще до этого долго летал борттехником АН-12.

НПО «Молния», разрабатывавшее под руководством Г.Е. Лозино-Лозинского корпус корабля, и НПО «Энергия» (руководитель академик В.П. Глушко), создававшее ракету-носитель, находились в Москве. А испытатели «изделия» — за тысячи километров. Инженеров-испытателей Гузанова и Чернобривцева командировали к разработчикам в Щелково. С них двоих начинался отдел испытаний, в котором затем были десятки «узких» специалистов — по шасси, двигателям, парашютам, тормозам… На аэродроме «Чкаловский» прошли на макете «Бурана» испытания системы управления, маневренности, посадочной скорости, других параметров аппарата.

Макет поднимали в воздух 4 авиадвигателя. Было совершено 26 полетов, из которых Гузанов не пропустил ни одного. Рядом с ним в похожей на конференц-зал кабине корабля побывали, пожалуй, все наши космонавты. Их можно видеть рядом с Иваном Степановичем на совместных фотографиях, на которых остались и благодарные автографы покорителей космоса одному из испытателей «Бурана». А благодарностями Родины И.С. Гузанову за верную службу стали многочисленные ордена и медали. 

Валентин ПИНЯЕВ