Республиканский дедушка: о кукольном театре, детях и настоящем добром сердце

В Саранске состоялся Всероссийский медиафорум «Мордовия многонациональная: межкультурный диалог». В конкурсной программе приняли участие более 50 студентов высших и средних учебных заведений, активистов и лидеров национально-культурных объединений, представителей молодёжных, студенческих медиа и профессиональных СМИ.

Гран-при конкурса завоевали Елизавета Сахарова и Анастасия Фадеева за творческую работу «Республиканский дедушка». Победительницы креативно рассказали о талантливом художнике и добром человеке – Андрее Алёшкине.

Газета «Известия Мордовии» поддерживает молодые таланты, поэтому сегодня мы публикуем материалы победителей.

Андрей Степанович Алёшкин известен многим как тот самый художник, придумавший мордовскую «розетку» — символ, украшающий флаг республики. Его работы, вдохновленные национальной мифологией, удивляют гостей многих музеев страны. Но есть в его книге жизни и скрытые страницы, не рассказать поподробнее о которых мы просто не могли.

Андрей Степанович – добрый волшебник, местный «республиканский дедушка». И «колдует» он … в театре кукол.

Да-да, тот самый кукольный театр. У многих из нас эти слова вызывают ностальгию, подобно горячо любимой игрушке, неожиданно найденной при уборке. Все мы помним себя совсем маленькими, с бесконечно удивленными, чистыми глазами. Смотришь на сцену, а там — наши любимые сказки. Живые. Мы выросли, но они никуда не исчезли. Сказка все еще творится там, за кулисами, в оформительских кабинетах и, конечно, на сцене Государственного театра кукол Республики Мордовия. В нем Андрею Степановичу и удалось поработать в качестве волшебника, а если быть точнее — художника-оформителя.

Это интервью — искренний и трогательный монолог художника о детях, работе и самой крепкой и преданной дружбе. Слова, которые трогают сердце.

Для меня это такая тема… Это работа с будущим. Работа с будущим зрителем. Те малыши, которых мы сегодня приводим на выставки, через искусство, через общение – это те, кто придет на выставки через 10 лет. И у меня есть чудесная история, которой я хотел бы поделиться.

Приходилось мне работать в Государственном театре кукол, ставил спектакль. И одна моя знакомая обратилась с просьбой. У нее была дочка, 3 класс, и эта девочка вместе со своими одноклассниками очень хотела попасть в театр. Но не в качестве зрителя, это они каждое воскресенье могут. А туда, где чудеса, где леший бродит – за кулисы. Я говорю, мол, конечно, приводите!

И они пришли. Малышня такая! Я их провел за кулисы, показал, как занавес работает, как механика установлена, как висят куклы. А потом мы зашли на склад кукол: это огромное помещение, а там небольшая «вешалка» — несколько крючков на палке. И на этой вешалке головами висят куклы. Честно говоря, это жутковатое зрелище. Дети у меня притихли все.

Потом повел их в свой кабинет. И они у меня спрашивают:

— Андрей Степанович, это Вы все нарисовали?

А у меня на стенах висят плакаты нашего спектакля, большие рисунки кукол в полный рост и несколько рисунков на столе. И стоит на столе большая чернильница – старинная, толстая, хрустальная. С серебряной крышечкой. И тушь.

Один рисунок из лежавших на столе был очень «плохой» — не получившийся набросок. Дети стали рассматривать, и я ответил:

— Вы мои друзья, так что могу вам признаться… Это не я рисую. Это всё гном.

Я показываю на эту старинную чернильницу, в которой ручка с перышком, и говорю:

— В этой чернильнице живет маленький театральный гном. Вот, посмотрите. Это я рисовал.

И показываю неудавшийся набросок. А из ящика достаю хороший, готовый рисунок.

— А это гномик нарисовал! — говорю.

Открываю крышку чернильницы.

Первая заглянула в нее учительница. Настолько она поверила, что там действительно гномик живет!

А с чернильницей вот какая смешная штука: черная тушь находится в круглой выемке на дне, и этот «кругляшок» работает как оптический – там все лицо умещается.

Потом девочка сунула нос туда и говорит:

— Ой, он на меня похож, этот гномик!

Потом мальчик:

— Нет, нет, он на меня похож! Белобрысый!

— Он у меня живет давно и гостей любит. Когда видит, что кто-то к нему заглядывает, делается похожим на него. Вы же большие по сравнению с ним, и он хочет быть таким же. Гномик же сам с мизинец ростом!

Они встали в очередь, и все заглядывали в чернильницу, ручкой махали и с восторгом говорили, что он им всем отвечает. Там же отражается, что они ручкой машут.

В итоге мы попрощались, я их пригласил еще раз. Прошло с этого случая больше 10 лет. Я шел по улице, еле ноги волочил. И смотрю, на- встречу юноша и девушка, высоченные такие, под два метра ростом. И видно по ним, что они не саранские – то ли московские, то ли английские. В общем, зарубежные. Идут, смеются, толкаются – в общем, раскрепощенная молодежь.

И тут они видят меня, пихают друг друга локтями и ма-а-а-ленькими шажочками ко мне подходят и говорят:

— Здра-авствуйте!

Я им:

— Здравуствуйте!

— Вы нас не узнаете?

— Извините, нет.

— А это мы в чернильницу заглядывали 10 лет назад.

Оказалось, что они живут то ли в Америке, то ли в Англии… В общем, за границей. Но вот Родина запомнилась им этим путешествием в театр кукол. На всю жизнь осталось это чудо. Конечно, они уже понимали, что это сказка была, с гномиком и волшебной чернильницей.

обратил внимание: детские спектакли – они наиболее благодатные, что ли. Это такой весенний дождь, который обильно идет в мае. Урожай будет намного позже, но он своим существованием обязан именно этому дождю. И у ребенка так же: малыш попадает в театр, и тут же начинает развиваться фантазия, он начинает ярко и красочно представлять. И благодаря искусству рождается совсем другой человечек.

Очень важно, чтобы дети были в театре. Обратите внимание, если ребенку предложить посмотреть мультфильм или художественный фильм, конечно, малыш выберет мультик. Почему? Потому что это условный рисунок. Он затрагивает детское сознание, ребенок в этом условном рисунке может подключить свою фантазию. А вот реалистическое изображение маленькому человеку не очень интересно. Ну потому что вот такой реализм жестокий, не оставляет места для фантазии.

И поэтому нужно, чтобы у наших детей были хорошие впечатления из детства. Они остаются на всю жизнь, они формируют человека. И эти юноша с девушкой, которые когда-то заглядывали в чернильницу, рассказали мне, что в Штатах, где они сейчас живут, не очень развит театр кукол.

У них это отдельные, иногда полусумасшедшие люди, которые делают свой семейный кукольный театр. Зимой такой дядечка пишет пьесы, шьет кукол, а летом выступает. И, кстати, люди к ним тянутся. Кукольники всегда будоражили человеческое сознание.

Там много уличных театров, марионеток.

У моего однокурсника как раз был такой театр. В студенческие годы мы с ним дружили, даже ставили вместе спектакль, а потом он уехал в Америку, в Бостон.

Пару лет он работал прямо на улице. Дети садились на асфальт, а тот со своей куклой ходил между ними и показывал представление. И американцы сняли про него фильм, настолько их поражало, как он буквально растворился в детях, посвятил им свою жизнь.

Сердце не выдержало такой отдачи, он умер. И вроде американцы не то чтобы равнодушные, но немного хладнокровнее русских в теме того, что касается смерти. Ну умер и умер. А тут фильм про него сняли, даже памятник поставили.

И ко мне они тоже обращались во время съемок фильма, я послал им свои воспоминания.

Моего друга звали Игорь Фокин. И документальный фильм о нем, «The Story of Fenist» («История Фениста»), получился очень трогательным. Игорь очаровал всю Америку.

Когда режиссер этого фильма, Елена Демиковская, приезжала в Россию за материалом, его друзья промямлили о нем что-то несуразное. Предполагаю, что из ревности, но, может, и по другим причинам… А в моей жизни Игорь – очень важный человек. В молодости я поставил 17 драматических спектаклей, и Игорь во многих играл главную роль. Он показал мне, как должен работать актер. Игорь пластался на сцене, с него струями лил пот. Потом, когда я стал сотрудничать с другими актерами, я думал, что они все работают так, как он. Каково же было мое разочарование, когда я увидел, что многие из них ленивые, многим не- интересно их дело. А Игорь Фокин был для меня образцом. Он — как Николай Караченцев в «Юнона и Авось». Чрезвычайно харизматичный мужчина.

Я все время вспоминаю моменты, связанные с ним. Как он ходит по траве с этой куклой на ниточках, а дети смотрят на него с нескрываемым обожанием, поджав ножки. И эта кукла здоровается с ними за ручки.

В моем спектакле, еще в юности, он играл отрицательную роль – капитана Гёз, «Бегущая по волнам». А Игорь сам по себе положительный такой парень, и я видел, как он мучился. И я предложил вставить «кусок» в пьесу, специально для него: вставил песню со строками «из Лондона в Бостон шел фрегат «Адмирал Фос», на нем плыл лейтенант Гёз». То есть лейтенант, еще не капитан, а невинный человек.

Вставили мы эту часть в спектакль, получилось замечательно. Прошло 30 лет, и я встретил своих театральных друзей, с которыми учился. На мой вопрос, как там Игорь, они достали фотографии, на которой было написано:

«Передайте Андрею, лейтенант Гёз все-таки доплыл до Бостона».

Но там, повторю, кукольный театр за рубежом не так развит. Даже в Саранске обстоит с этим дело лучше, чем в Америке. У нас вот еще «Крошка» есть, но он отличается немного от государственного театра, в котором я работаю. Это интересно и здорово, что у детей есть возможность пофантазировать, побывать в интересном мире сказки, где не все прямолинейное и правильное, а витьеватое, загадочное, метафоричное. Это все для того, чтобы оставалась вера в чудо, в волшебство, в доброту.

Можно, конечно, взять ребенка, гладить его по голове и говорить: «Верь в чудо, верь в чудо, верь в доброту», а потом взять и ремнем отлупить. Но навряд ли это поможет поверить в чудо, а тем более доброту. Хорошо, что есть театр, есть спектакли, есть места, где ребенок сам может прочувствовать эту самую доброту.

еня называют республиканским дедушкой, мне очень приятен такой титул. Почему? Потому что бабушки вроде ещё есть, а дедушки каким-то образом все вымерли. Либо спились в советское время, либо здоровье потеряли… В общем, дедушек сейчас очень мало. А бабушки… Они такие сейчас пошли, что сказки даже не знают. И мои друзья, у которых есть маленькие дети и внуки, всегда просят что-то рассказать их малышам. И не только друзья.

В 10-ти городах России сейчас идет моя выставка, и меня приглашают по такому поводу на встречи со школьниками. Я больше всего люблю общаться с 5-классниками, у меня такое ощущение в душе, что я и сам еще пятиклассник. Самый кайф этот пятый класс, шестой – это уже всё серьезно, там уже алгебра начинается, скоро химия. А пятый класс — это круто, они маленькие, чтобы еще верить в чудеса, но уже достаточно взрослые, чтобы некоторые вещи понимать. Это удивительный возраст! И я рассказывал им про свою мифологию, про мордовских сказочных героев.

Мы закончили, и они начинают одеваться, а я наблюдаю за этим из коридора. И вижу картинку: маленькая толстенькая девочка в очках, которую обижают одноклассницы повыше ростом. Выталкивают, значит, из очереди. И вот она, шмыгая носом, подошла ко мне и говорит:

— Дедушка Андрей, простите меня, пожалуйста! У меня нет своего дедушки… Можно, я вас обниму и поцелую?

И пока мы с ней обнимались, все девочки в этом классе выстроились в очередь обняться с дедушкой Андреем.

И я сказал учительнице, что теперь в случае чего могут родителей в школу не вызывать, а звонить сразу мне. Я теперь, мол, официальный дедушка в 5А классе.

Шутки шутками, но я не дурачусь в этой роли доброго дедушки, который знает много сказок. Детям не хватает веры в чудо, в добро. Её нужно восполнять, доверие ребенка – бесценная вещь.

В этом помогают мультфильмы на основе народных сказок. Они такие неторопливые, детям порой сложно их смотреть, потому что события медленно развиваются. Но такие мультфильмы

добрее. А ребятам нужно рассказывать о добром, и это нужно уметь делать талантливо и интересно. Поэтому театр должен быть всегда. Мне кажется, я сам человек-театр.