Прощание с Орловкой

В один из ноябрьских дней 2018 года в центре поселка Атяшево к кафе с названием «Встреча» один за другим подъезжали автомобили. И место, и день были выбраны не случайно. Гостями праздника были уроженцы деревни Орловка, и приехали они на встречу накануне Михайлова дня, который считается в Орловке престольным праздником. То есть, все продуманно и трогательно. Встреча земляков через многие годы состоялась на родной земле в любимый народом праздник.

«Дороги травой заросли и полынью…»

В уютном зале кафе собралось тогда  25 уроженцев деревни Орловка, и все они от души, а кто-то не сдерживая слез радости, благодарили землячку  Надежду Васильевну Живаеву (до замужества – Ермошину), по инициативе и стараниями  которой состоялась в Атяшеве эта теплая встреча земляков. Кто-то не видел друг друга почти полстолетия,  и когда снова оказались все вместе, никто не сдерживал душевного порыва и нахлынувших чувств. Вспомнили своих родителей и   учителей — Василия Гордеевича Бочкарева, Екатерину Ивановну Сипакову и  Марию Дмитриевну Ермошину, которые  учили всех в начальной школе Орловки.

Приятными иллюстрациями давних воспоминаний стали любительские фотографии и  видеозапись, которую за  двадцать лет до этой  встречи сделал  в Орловке Александр Васильевич Калянов. А «десертом» слаще праздничного торта стало  стихотворение Надежды Васильевны  Живаевой. Его она посвятила    Орловке и родному дому,  к которому «Дороги травой заросли и полынью, где домик стоял, можно только найти  по старой акации, что и поныне весною опять начинает цвести».

Потомки пугачевских бунтовщиков

Никто из уроженцев деревни не знает дату ее основания, но есть у них  версия о том, что  Орловка – отголосок  Пугачевского бунта. «Она в семи  километрах от дороги  на Ардатов, по которой  шел на Казань Емельян Пугачев, — говорит  уроженка деревни и  жительница  Ленинградской области Валентина  Крутова (Романова). —  Несколько человек отстали от войска Пугачева и осели в глуши, окруженной  глубокими оврагами. На краю одного из них постоянно горит  в глубине  земля, поэтому  ее никогда даже не распахивали. Похоже, тлеет торф.  А по дну оврагов протекают   маловодные речушки  с таинственными названиями Шайка и Пачка. Сами первые  поселенцы Орловки называли себя  «отшепенцами Пугачева».  В деревне, если верить историкам, в 1924 году проживало даже 529 человек,  но  никогда не было  даже десятка разных фамилий. Почти все – Романовы, Гусевы, Ермошины, Каляновы, Сипаковы… И это, думаю, оттого, что селиться рядом с бунтарями никто не хотел. Одним словом, глушь. А чтобы попасть  в Ардатов или Атяшево, нужно было выходить на тот самый большак, по которому прошел Пугачев. Или идти на «железку» на разъезд Бобоедово, а это в любую сторону не меньше 5 км.

Гиблое место

Валентина рассказала, что на пути к  Бобоедову есть полянка с названием  Гладкая лощинка, за которой — большой и длинный Крутой Яр. «Я всегда  испытывала страх, когда шла с поезда по  Крутому Яру  домой. Возможно, от  страха, но слышала даже   голоса, которые переходили в шепот. Поэтому не просто шла, а словно летела,  не оглядываясь, через это жуткое место».

Ходить по Крутому Яру не любила не только Валентина. «Ой, гиблое место! — говорит о нем и  Надежда Живаева. – Я и сама зимой так заблудилась, что еле дорогу до дома нашла».

 В годы войны в Крутом Яру и в заросших густо ивняком глубоких оврагах прятались дезертиры. Люди их боялись, считали бандитами и обходили стороной.  Их главарь тайно сожительствовал с местной женщиной. «Дезертиров  изловили, но  ту женщину никто не тронул.  Она хоть и  не работала, но до самой своей смерти жила безбедно. Говорят, ее внучка  развила в Москве очень успешный  бизнес на модной одежде для знаменитостей. Может, это всего лишь и байки».

Даже в советское время  в Орловку мало кто даже из начальства заглядывал.    Она была частью колхоза «Светлый путь», правление которого располагалось в селе Селищи. Там же были восьмилетняя школа, в которую в любое время года ходили пешком до двадцати детей из Орловки, сельсовет, почта и магазин. Вокруг Орловки были колхозные поля с черноземами, а в самой деревне – только овцеферма, на которой  работало большинство жителей. Были среди них и механизаторы, они с бригадиром  Виктором Балясовым по утрам  уходили     на работу в Селищи. Но не все орловские мужики хотели работать в колхозе.   Василий Ермошин был машинистом тепловоза, через Бобоедово ездил на работу в Алатырь.  Но и ему пришлось податься в колхоз, когда  у него, как у не колхозника, хотели отобрать огород. А Балясова все очень уважали, и  запомнился он не только тем, что распределял между колхозниками работу, но и аккуратностью, хозяйственностью. У него был единственный в деревне погреб из бетона.  

Не получилось

новой  встречи

Покидая после той  встречи кафе, земляки договорились  снова собраться  весной, но уже  в Орловке, и приехать в родную деревню с  детьми и внуками. К тому времени в ней  все еще оставалось   шесть домов, в которых, правда,  никто уже не проживал. Последней из орловских «могикан» была баба Нюра Романова, которую в холодном  декабре 2010 года увезла в поселок Комсомольский Чамзинского района  дочь. Но встрече не суждено было состояться…

— Есть поговорка: «Хочешь рассмешить Бога – расскажи о своих планах», — сказала Надежда  Живаева,   которую  я   хотел расспросить о   встрече земляков в Орловке. – Весной,    которую мы ждали,  случился пожар, в огне которого  дотла сгорели все шесть остававшихся в деревне   домов.

Огонь случайный или преднамеренный стер с лица земли деревню. И некуда стало приезжать землякам. Порвались ниточки, связывающие орловцев с родной деревней. Не получилось красивого и доброго рассказа о дружбе земляков и любви к родной земле.

На пепелище

Горько было это слышать, но желание увидеть исчезающую с карты  Орловку у меня осталось. Из Селищ, куда приезжал на кладбище к родителям, до Орловки проехал дорогой, по которой пришли в деревню  первые ее жители. Была надежда увидеть хоть след некогда красивой деревеньки. Но  в густой траве выше человеческого роста удалось отыскать лишь тот самый погреб Виктора Балясова да несколько головешек от какого-то строения. И яблони, сгибаясь под тяжестью никому не нужных плодов, напоминали о том, что некогда здесь тоже кипела жизнь. Пахали, любили, рожали, сажали сады, ждали урожая. Но теперь, не считая  шелеста травы и шороха листьев, лишь мертвая тишина.

Сделал фото березовой аллеи. Это по ней любила гулять Валентина Крутова. «Ой, спасибо! Теперь я снова могу  возвращаться в далекое свое  детство», — написала жительница окрестностей Питера, увидев  его  в «Одноклассниках».

Можно долго жалеть об исчезнувшей Орловке, которая повторила  судьбу  многих российских деревень. Но стоит ли? Уже, к сожалению, ничего не изменить и не вернуть. Жаль только, что даже на сельский погост, где похоронены родители, сельчанам не попасть. И туда нет дороги. Распаханы все тропы и дороги. И бредут в родительский день люди до могилок по посевам…

Есть такая повесть у В.Распутина «Прощание с Матерой», она мне и вспомнилась, когда я прощался с Орловкой.

Валентин ПИНЯЕВ.